История России в лицах. Книга первая - Светлана Бестужева-Лада

«Теперь у меня уже нет иной родины, кроме Франции, – подумала Анна. – Никогда я не вернусь в Киев, не увижу его храмы… Да и прежнего Киева, наверняка, уже нет: все изменила жестокая междоусобица братьев…»

Наверное, именно в этот день Анна решила построить во Франции монастырь, который хоть немного напоминал бы ей об оставленной Руси. И выбрала для этой цели древний – еще римлянами заложенный – городок Санлис всего в сорока километрах от Парижа. Анна торжественно вложила первый камень в основание женского монастыря Святого Винсента. И чуть ли не ежемесячно приезжала потом на его строительство.

Увы, супружеское счастье Анны оказалось недолговечным. Король Генрих скончался, оставив ее вдовой и регентшей при десятилетнем Филиппе. По завещанию Генриха ей помогла в этом один из самых могущественных сеньоров Франции – граф Бодуэе.

Страна спокойно приняла нового повелителя, не смущаясь ни его юностью, ни тем, что его мать была иностранкой. Анну почитали и любили, как никакую другую из королев. А сам Филипп очень рано стал проявлять способности к управлению и стремление к самостоятельности. Его нежное отношение к матери никак не влияло на стремление как можно скорее избавиться от ее опеки.

И Анна пошла навстречу его пожеланиям. Едва королю исполнилось пятнадцать лет, вдовствующая королева стала почти все время проводить в Санлисе, под тем предлогом, что хочет передать новому монастырю часть своих владений.

В Париж Анна писала, что новый монастырь требует ее постоянного присутствия. Филиппу было безразлично: у его матери было свое немалое состояние, и она вольна была его тратить так, как ей заблагорассудится. Тем более что пребывание вдовствующей королевы в монастыре было очень благочестиво и благопристойно – с точки зрения ее подданных.

И тут произошло событие, разом перевернувшее и монотонную жизнь Анны, и почти молитвенное отношение к ней французов.

Недалеко от Санлиса в своем замке проживал граф Рауль де Крепи, не уступавший могуществом самому Бодуэну. При жизни короля Генриха он был одним из самых своевольных и необузданных его вассалов, и король очень опасался, что после его смерти граф поднимет мятеж: ведь граф де Крепи происходил по побочной линии от самого Карла Великого, то есть принадлежал к прошлой королевской династии Каролингов.

Но того, что случилось, Генрих предвидеть никак не мог. Граф де Крепи без памяти влюбился во все еще прекрасную королеву. Так влюбился, что обвинил свою законную супругу Алиенору Амьенскую в супружеской измене и приказал ей удалиться в какой-нибудь монастырь, замаливать грехи.

– Да я даже в мыслях вам не изменяла! – взмолилась несчастная.

– Вздор! – отрезал ее супруг и повелитель. – Я сам видел, как вы кокетничали с заезжим трубадуром. Его, кстати, уже повесили. Отправляйтесь в монастырь, вы мне больше не жена.

Развод, кстати, мог дать только папа Римский, но граф де Крепи был выше подобных мелочей. А избавившись от нелюбимой супруги, Рауль поскакал в Санлис, где королева Анна ежедневно наблюдала за строительными работами.

Особенно ее занимал труд одного каменотеса, ваявшего на каменной плите женскую фигуру. Это было ее собственное изображение, предназначенное для украшения портала монастыря. В руках она держала подобие храма, как бы напоминая о том, кто повелел его построить.

Наглядевшись на зодчих, Анна обычно уходила в небольшую рощицу, почему-то напоминавшую ей окрестности далекого и любимого Киева. Там она часами могла следить за птицами на деревьях или за бегущей светлой и чистой водой небольшой речушки.

И вот однажды эта идиллия была нарушена конским топотом. Не успела Анна понять, что происходит, как сильные руки подхватили ее и посадили на коня, впереди всадника, которым был… разумеется граф де Крепи!

Граф привез свою прекрасную пленницу не в замок, а прямо в замковую часовню, и потребовал, чтобы кюре немедленно обвенчал их. Сеньор де Крепи был полновластным хозяином в своих владениях и не было человека, который осмелился бы возразить ему. Так что из часовни Анна вышла уже не вдовствующей королевой, а новой графиней де Крепи.

И очень счастливой женщиной, потому что давно уже тайно любила этого властного и красивого сеньора.

Злосчастная Алиенора напрасно писала в Ватикан, новый Папа Римский Александр напрасно присылал нечестивому графу грозные письма и даже отлучил его от церкви, что в те времена было страшнейшим наказанием для доброго христианина. Раулю были безразличны и Папа, и святая церковь, и вообще весь мир… кроме его возлюбленной Анны.

Король Филипп отнесся к новому замужеству матери совершенно равнодушно, но не позволял никому ее осуждать: он, несмотря на свое стремление к независимости от влияния Анны, с детских лет привык считать, что все ее поступки – правильны и разумны. Более того, он приблизил к себе графа де Крепи, который стал его надежнейшей опорой. Молодой король был мудр не по годам – достойный внук своего прославленного русского деда.

С юных лет Филипп отличался острым умом, подозрительностью, недоверием к людям, презрением к их слабостям и неразборчивостью в средствах для достижения какой-нибудь дальновидно поставленной перед собою цели. Филипп любил песни менестрелей, и никогда еще во Франции не сочиняли столько стихов, как во время его царствования.

Молодой король трезво смотрел на окружающий мир, и его язык был резким, а выражения часто просто грубыми. Но суждения короля давали повод думать, что французское проникновение в суть вещей соединялось у него со спокойным русским умом.

Анна любовалась своим старшим сыном, радовалась, что между ним и его младшим братом Гуго никогда не было никаких размолвок: принц безоговорочно подчинялся королю и во всем ему помогал. Стало быть, Франции не грозили междоусобицы и братоубийственные войны – бич Руси.

А еще Анна впервые в жизни почувствовала себя настоящей женщиной – любящей и любимой. Она не смогла родить графу Раулю детей, но их союз и без них был на диво прочным и гармоничным. Целых двенадцать лет графиня де Крепи прожила в радости и покое.

В 1072 году она плакала от счастья на свадьбе старшего сына: Филипп женился на Берте Голландской. Анна увидела рождение двух своих старших внуков – Людовика, будущего короля, и Генриха. Но принимать участие в их воспитании ей почти не приходилось, ибо молодая королева Берта ревновала к свекрови и старалась держать ее подальше от своего супруга-короля.

Но мать по-прежнему была ему нужна. Только с Анной король Филипп мог обсуждать самые важные государственные вопросы, только ее советам он доверял. Доказательство тому – подпись Анны на многих документах той поры.

«Анна Регина» значится под подписью короля Филиппа, как некогда значилось под подписью короля Генриха, его отца. Для Филиппа она по-прежнему была королевой, хотя и считалась всего лишь графиней де Крепи.

Последняя такая подпись Анны относится к 1075 году. За год до этого скоропостижно скончался граф Рауль – и свет жизни померк для нее. Пасынок, ставший теперь могущественным графом де Крепи, ненавидел мачеху, и Анне пришлось вернуться в Париж – к сыновьям.

Ей было около пятидесяти лет – старость для женщины тех времен, но она по-прежнему выглядела молодой и прекрасной. Только не осталось уже никого, кого бы радовали эти красота и молодость. И все чаще она оставалась одна в огромном королевском дворце.

Филипп любил ездить по стране и подолгу отсутствовал. Гуго женился на богатой наследнице, дочери графа Вермандуа, чтобы узаконить захват этих земель, и перебрался в ее замок.

Никому теперь не было дела до королевы, и навеки ушли в прошлое годы, когда люди считали Анну счастливой и любовались ее красотой. А она часто вспоминала, как впервые въезжала в Париж, на коне, в парчовом греческом наряде, привезенном из Киева, и в опушенной мехом шапочке, с которой не хотелось расставаться, так как этот убор напоминал о русской стране. Две рыжие косы свисали ей на грудь, а на плечах у королевы была та самая мантия, в которой она короновалась.

В тот полный шума и волнений солнечный день французский народ радостно приветствовал свою новую королеву криками, в надежде, что она будет не такая, как другие.

Она и была – другой. Она была первой и последней русской принцессой, вышедшей замуж за французского сеньора, за самого знатного из французских сеньоров – самого короля. Имена сотен французских королев затерялись во мраке истории, но Анну Русскую французы запомнили навсегда.

О смерти Анны ничего достоверно не известно. Одни историки утверждают, что она всего лишь на год пережила своего второго супруга и тихо угасла в отдаленном покое королевского дворца. Другие считают, что королева Анна вернулась на родину – в Киев, и следы ее там окончательно затерялись. Третьи полагают, что она дожила до глубокой старости в своем любимом Санлисе и похоронена там же, на кладбище при монастыре.